Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)
Июнь ушел на обсуждение с Лондоном и Парижем вопроса о предоставлении гарантий странам Прибалтики. Для ускорения переговоров Советское правительство предложило направить в Москву кого-либо из руководящих политических деятелей Англии, например Галифакса. Ведь и он, и Чемберлен ездили на переговоры в Германию. Британское правительство ограничилось отправкой чиновника Форин оффиса Стрэнга. Командирование второстепенной фигуры было красноречивее иных дипломатических деклараций. Кабинет Чемберлена явно не проявлял серьезного интереса к переговорам.
Придавая большое значение информации общественного мнения Англии и Франции, Советское правительство предприняло важный шаг. 29 июня 1939 г. в «Правде» была опубликована статья А.А. Жданова «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР». В статье указывалось, что основной причиной застойного состояния, в котором оказались переговоры, являлось нежелание западных держав пойти на заключение с СССР равного договора, на который только и может пойти уважающее себя государство.
Статья обращала также внимание на тактику затяжки переговоров, применявшуюся англо-французской дипломатией. Действительно, из 75 дней, на протяжении которых происходил обмен мнениями, Советскому правительству для подготовки ответов понадобилось 16 дней; остальные 59 дней ушли на задержки и проволочки со стороны западных держав. По многим вопросам, которые, при наличии доброй воли и искренних намерениях Англии и Франции, легко могли бы быть разрешены, английское и французское правительства нагромождали искусственные трудности.
«Все это говорит о том, – заключал А.А. Жданов, – что англичане и французы хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они тоже за „равенство“, а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдет, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР, сила, мощь и достоинство которого известны всему миру.
Мне кажется, что англичане и французы хотят не настоящего договора, приемлемого для СССР, а только лишь разговоров о договоре для того, чтобы, спекулируя на мнимой неуступчивости СССР перед общественным мнением своих стран, облегчить себе путь к сделке с агрессорами».
После долгих переговоров согласившись на гарантии странам Прибалтики, западные державы оговорили, что это обязательство не распространяется на случай «косвенной» агрессии. Позиция англо-французской дипломатии явно шла вразрез с логикой. Именно путем «косвенной» агрессии гитлеровцы захватили в марте 1938 г. Австрию и в марте 1939 г. остававшуюся после Мюнхена часть Чехословакии. Англо-французские гарантии Польше, учитывая этот опыт, предусматривали возможность как прямой, так и «косвенной» агрессии. Но, когда вопрос встал о прибалтийских странах, где «косвенная» агрессия была наиболее вероятной, Лондон и Париж неожиданно воспротивились.
Английский дипломат Стрэнг, прибывший в Москву в середине июня для участия в переговорах, вынужден был признать в своей переписке с Лондоном, что полученные им инструкции не открывали перспективы успешного разрешения обсуждавшихся проблем. «Тот факт, что мы создаем одну трудность за другой, – писал он, – создал впечатление, что мы к соглашению серьезно не стремимся».
Такое впечатление, уже давно складывавшееся среди политических наблюдателей, усилилось, когда во второй половине июля в западной печати промелькнуло сообщение о секретных переговорах в английской столице между министром внешней торговли Хадсоном и представителем рейха Вольтатом. Факт привлек к себе всеобщее внимание. Возникло подозрение: не ведет ли английское правительство параллельно с переговорами в Москве тайных переговоров с Берлином?
Лишь после окончания войны, когда стали известны документы секретных германских архивов, выяснилось, что подозрение было вполне обоснованным. Выяснилось также, что переговорам с Германией английское правительство придавало гораздо большее значение, чем возможности заключения пакта с СССР. Это позволяет в полной мере оценить тактику Форин оффиса. Поскольку обеспечить вовлечение СССР в войну, навязав ему односторонние обязательства, не удавалось, английская дипломатия взяла курс на затягивание переговоров. Целью этого было, говоря словами Галифакса, «держать Россию в игре». Запугивая Германию перспективой заключения англо-франко-советского договора, Чемберлен рассчитывал побудить Гитлера на соглашение с Англией.
Этот замысел не был тайной для дипломатических кругов. «Москвой получены сведения о намерениях Лондона, – сообщал чехословацкий посол в Москве Фирлингер в Прагу 25 июля 1939 г., – из которых следует, что Чемберлен не стремится к договору с Советским Союзом и намерен продолжать свои попытки к сближению с Германией, пользуясь договором с СССР только как средством давления на Германию, примерно так же, как это было во время чехословацкого кризиса».
Все более накалявшаяся международная обстановка и реальная угроза, что Лондон и Париж будут использовать затеянные ими переговоры с Москвой в ущерб безопасности нашей страны, заставили Советское правительство прийти к выводу о необходимости выяснить: думают ли западные державы заключить соглашение, которое способствовало бы укреплению мира? Пробным камнем должно было стать подписание военной конвенции. Если бы удалось договориться о совместных операциях трех государств против агрессора, было бы легко согласовать формулировки политического договора, по которым оставались расхождения. Советское правительство решило предпринять еще одну попытку договориться с Англией и Францией. 23 июля 1939 г. оно предложило немедленно начать военные переговоры. Западные державы ответили согласием. Было ли согласие искренним? (5)
Фитиль войны подожжен
«Я – человек, который начал войну. Претензия, которой трудно верить? Можете не верить, если хотите. Но это правда. Я был тем человеком, который поджег фитиль Европы в 1939 г. События того года и тех, которые за ним следовали, сейчас настолько смешались, история их настолько сложна, что трудно видеть факты в их подлинной перспективе и взаимозависимости. Но даже люди, которые ставят под сомнение все, кроме самых основных вех той эпохи, как бы ни были смутны их представления, будут теперь решительно утверждать, что на этот раз не было второго Сараева, не было убийства, которое развязало бы гитлеровскую войну.
Так вот, они ошибаются. В действительности имел место особый инцидент, который начал цепную реакцию насилия и кровопролития, и, разумеется, необходим был человек, чтобы подготовить инцидент, чтобы, так сказать, нажать курок. Я был этим человеком…»
Такими словами начинает Альфред Науджокс, в свое время представший в Нюрнберге как один из военных преступников, предисловие к книге, написанной его биографом и опубликованной под броским названием: «Человек, который начал войну».
Дав клятву безоговорочно и не раздумывая выполнять любое задание, Науджокс, тайный агент «Службы безопасности» (СД) третьего рейха, благодаря полной неразборчивости в средствах и склонности к авантюре быстро завоевал особое доверие шефа разведки Гейдриха. Науджоксу поручали самые рискованные и грязные дела. В его послужном списке одна за другой появляются ряд «блестящих» операций. Он снабжает гитлеровскую шпионскую агентуру на Балканах радиоприемниками, упрятанными в холодильник и другие предметы домашнего обихода. Создав «техническую секцию» СД, он организует массовое изготовление фальшивых заграничных паспортов и затем английской валюты. Кстати говоря, видная роль принадлежала Науджоксу при фабрикации подложных документов по «делу Тухачевского».
5 августа 1939 г., явившись по вызову на Принц Альбертштрассе в резиденцию Гейдриха, Науджокс был удивлен: шеф необычно приветлив. Это настораживало.
Гейдрих был одной из наиболее зловещих фигур гитлеровской кровавой «верхушки». В прошлом морской офицер, вынужденный покинуть службу на флоте из-за скандальной связи, он находит свое призвание в гестапо. Болезненно честолюбивый, выделявшийся среди «коллег» более тонким умом и редким цинизмом, Гейдрих вскоре становится правой рукой «рейхсфюрера СС» Гиммлера. Хранившиеся в сейфе Гейдриха личные дела лидеров фашистского рейха, содержавшие тщательно собранные свидетельства их неблаговидного прошлого, постепенно сосредоточили в руках шефа СД необычайную власть. С ним старались дружить – его осведомители были повсюду, а секреты, находившиеся в его. руках, были опаснее пуль.
– Альфред, – по-дружески обратился Гейдрих к вошедшему Науджоксу. – Есть дело. Как раз по твоей специальности.
